Уже неделю ничего не писала. Приятно, что никто не отписался.))
Пытаюсь наваять диплом, но вдохновение меня, похоже, на время оставило. Так как по долгу службы, точнее учебы, мне пришлось обложиться книгами Уайльда, я вспомнила одну историю из детства. В старших классах у нас ввели уроки МХК. Расшифровывалась эта аббревиатура как Мировая Художественная Культура. Вела предмет очень милая женщина Ольга Васильевна, я даже помню ее имя. И вот на один из уроков она принесла "Избранное" Оскара Уайльда и начала рассказывать его биографию. Разумеется, ее рассказ о том, что Уайльда осудили за "соблазнение молодого человека", как она тогда выразилась, вызвал взрыв хохота среди моих одноклассников, а я, почти как булгаковская Маргарита, спросила, а где был этот самый молодой человек. Его тоже в тюрьму отправили? Ее ответ меня разочаровал. Но никто меня не понял, и с тех пор я лорда Дугласа недолюбливаю. А вспомнила я эту историю, когда читала сказку "Преданный друг".
- Ну, а дальше? - спросила, помолчав, Водяная Крыса.
- Это все, - ответила Коноплянка.
- А что сталось с Мельником?
- Понятия не имею, - ответила Коноплянка. - Да мне, признаться, и не интересно.
- Оно и видно, что вы существо черствое, - заметила Водяная Крыса.
- Боюсь, что мораль этого рассказа будет вам неясна, - обронила Коноплянка.
Блюстительница чистоты русской крови выдала сегодня очередной перл: "У русских не может быть черных волос и карих глаз". Речь в данном случае велась об актрисе, исполняющей роль Аксиньи. Как выяснилось далее, все казачки должны быть голубоглазыми блондинками, в крайнем случае темнорусыми. Наверно, казаки тоже должны быть блондинами с рыжими усами.))
Байрон однажды сказал, что поцелуй между женщинами означает только, что им в эту минуту больше нечего делать. Следуя его логике, можно предположить, что поцелуй между мужчинами означает, что в эту минуту, как и в последующие, им будет чем заняться.))
Когда-то давно я пыталась найти ответ на вопрос, что такое судьба, из чего она складывается и как находит нас. Я распутывала клубок воспоминаний, прослеживая путь каждой нити. Мне казалось, что если я найду отправную точку, то тайна будет разгадана, и все станет просто и понятно. Но к значащим событиям в жизни всегда вели случайности, пустяки, которых и не замечаешь – услышанная по радио песня, отрывок из фильма, который так до конца и не посмотрел и уже, наверно, никогда не увидишь. И все эти нити из безобидных интересов и случайностей однажды пересекались, и тогда становилось ясно, что это судьба, и так должно было быть, и иного исхода просто быть не могло. Тайна, которую я пыталась разгадать, становилась еще более запутанной и скрытой во тьме прошедших событий.
В выходные смотрела передачу про Исландию. Там рассказывали, что под холмами, покрытыми мхом, живут эльфы, и я сразу вспомнила про эту фотографию. Все есть - холм, мох и даже гриб.)) Кто знает, может в том лесу тоже живут эльфы, среди сосен и вереска.
Примечание: в подарок Дикте, которая любит викторианскую эпоху.))
читать дальшеПисьмо было адресовано некому «Э» и подписано неким «П». Качество бумаги – плотной, цвета слоновой кости, явно приобретенной у лучшего поставщика почтовых принадлежностей – впечатляло. Черные строчки с великолепными завитушками, точки с нажимом, строгая красота и ровность букв ясно указывали, что автором письма был мужчина. Целеустремленное и непоколебимое, как в эстетике, так и в содержании, письмо не оставляло ни тени сомнения в душевном состоянии отправителя в момент написания послания.
Он был, очевидно, пьян от страсти. В этом были уверены все. Каждая строка просто истекала сильным желанием к «Э», выражавшимся не только в нетерпеливых фразах («Когда же я увижу тебя снова?»), но также и в отвратительно непристойных («я чувствую, как у меня встает, когда я думаю о твоем вкусе, твоем запахе, твоем теле, тающем как воск, под моими пальцами»).
Дамы были в понятном шоке. Но они были также в шоке от восторга. Стены гостиной Уитли-Холла сотрясались от периодических взрывов смеха молодых женщин, столпившихся около мисс Танниклифф, которая сидела с видом королевы при дворе. Ее лицо залила краска, однако она продолжала читать письмо низким и дрожащим голосом. Время от времени она останавливалась в середине предложения и прижимала палец к губам в тщетной попытке успокоить свою аудиторию, не обращавшую на нее никакого внимания.
- Этот человек ужасен! – смеялась одна гостья.
- Он преступник!
- Негодяй! Его должны арестовать!
В действительности ни одна из дам не желала этого. Каждая из них наслаждалась пламенными посланиями от поклонников, но вся их вместе взятая страсть не пылала столь ярко, как то, чем они упивались сейчас. Письма от безумно влюбленных джентльменов, которые поочередно ознаменовывали головокружительный роман или бездну отчаяния (на которые способны, конечно, только «настоящие любовники»), были постыдно скучны по сравнению с дерзкими декларациями, каким-то образом попавшими в руки мисс Танниклифф. Откровенность, безудержность, надменность и особенно сила авторских выражений загипнотизировала их и удерживала в состоянии греховного и благоговейного страха.
- Эта «Э», кем бы она ни была, должна постыдиться себя!
- Искренне надеюсь, что это не ты, Элиза!
- Или ты, Эстер!
Бедные Элизабет и Эстер (а также одна юная леди по имени Эжени) были вынуждены защищать свою честь, хотя втайне каждая задавалась вопросом, каково это быть объектом столь сильных чувств. Однако всё было лишь безобидной шуткой, и они воспринимали «возмущенные» обвинения своих подруг с большой долей юмора, смеясь наряду с ними.
Шум внезапно стих, когда в дверь постучали, и младший брат мисс Танниклифф просунул свою голову в дверной проем. Стоявшие дамы быстро выпрямились и притворились, что стряхивают пыль с платьев. Сидевшие уставились в потолок, изображая возникший интерес к панелям из слоновой кости. Некоторые смотрели на свои туфли, другие рассматривали ногти.
- Что, милый? – спросила мисс Танниклифф со снисходительной улыбкой, всегда предназначавшейся ее брату.
- Мама жалуется на шум.
- Конечно, - она моргнула, в то время как ее брат заколебался. – Что-то еще?
- Нет, ничего.
Он нервно и неловко улыбнулся ей и, опустив голову, исчез за дверью.
Мгновение в полной тишине дамы смотрели на дверь, прежде чем повернуться к друг другу.
- Он такой милашка, твой брат, - заметила рыжеволосая леди в веснушках. – Осмелюсь сказать, он весьма выгодная партия.
- Именно так, хотя должна сказать, что лишь кто-то с таким же спокойным темпераментом, как у него, мог бы составить ему пару. Не могу себе представить, как бы он пережил роман с леди, которая, ну, ничем не лучше дикого зверя.
Мисс Таннеклифф помахала письмом в подтверждении своих слов. С ней согласились. По гостиной прокатилась волна всеобщего одобрения робкого молодого человека. Затем все вернулись к своему занятию, заставив мисс Таннеклифф прочесть до конца скандальное письмо под звуки «возмущенного» хихиканья.
Двое молодых людей шли по залу, унося ноги, как можно дальше от гостиной. Их желанием было исчезнуть в другой стране, если возможно, но этот план был слишком радикален, и они не были к нему готовы. Они перешептывались, низко опустив головы, чтобы лучше скрыть пунцовый румянец, окрасивший их щеки.
- Не думаю, что нам удастся вернуть письмо, - сказал Эдмунд Танниклифф. – Джейн, вероятно, решила, что оно - ее новая игрушка.
- Проклятье, - прошипел Пол. Он вздохнул, плечи его поникли. – Слава Богу, я не написал наши имена полностью.
- Да, слава Богу, - ответил Эдмунд. – Не могу поверить, что моя сестра и ее подруги читают…
- Знаю, прости меня. Я написал его сразу же после твоего ухода той ночью. Я был все еще – возбужден.
- Ты не виноват. Не понимаю, как я оставил его на скамейке в саду.
Было еще кое-что, за что Эдмунд был благодарен – бал в тот вечер, когда он получил письмо, присутствие нескольких гостей, сделавших загадкой идентификацию «Э». Его благодарность также включала осторожного наемного посыльного, знавшего кому следует доставить письмо, несмотря на анонимность адресата, хотя он – в момент замешательства, вызванного возбуждением, которое породило в нем письмо Пола – имел глупость оставить письмо, поторопившись в свою спальню, чтобы снять напряжение.
Он с трудом представлял, что его сестра и ее подруги сейчас говорят о том, каково это быть привязанным к кровати Пола – или скорее П. – шейным платком после хорошей порки. Эдмунд слегка закашлялся. Это был один лучших моментов, которые он когда-либо переживал в спальне Пола. В конце концов, он всегда был падок на экзотику.
Меня обвинили в ханженстве и прочих грехах за высказывание, что жить с человеком, которого ты не любишь, а только удолетворяешь с ним свои физиологические потребности, в то время как он действительно любит тебя и настроен на совместную жизнь, НЕПОРЯДОЧНО и НЕЧЕСТНО по отношению к партнеру.
Я не знаю, может у меня идеализированный взгляд на жизнь, но честность у нас еще никто не отменял.
В который раз убеждаюсь, что найти нужную информацию в интернете весьма непросто, а иногда и невозможно. Зато мусора и сплетен всегда навалом. Вместо требующейся мне стилистики произведений Уайльда на меня сваливается масса фотографий Альфреда Дугласа, любовных писем и измышлений литературных критиков по этому поводу. Конечно, идея, что Уайльд писал сказки, чтобы забыть о сифилисе, оригинальна, но какое она отношение имеет к его стилю?))