Так случилось, что я устал быть человеком. Я захожу в ателье и в кино Скучный, непроницаемый, как тряпочный лебедь, Плавающий в луже мочи и пепла. Ароматы парикмахерских вызывают у меня потоки слез. Я хочу одного - отдохнуть, словно камень. Я хочу одного - не видеть ни учреждений, ни аптек, Ни парков, ни магазинов, ни лифтов. Так случилось, что у меня устали ноги и ногти, И моя кожа и моя тень устали. Так случилось, что я устал быть человеком. И все же я был бы рад До смерти напугать нотариуса сорванной лилией Или прихлопнуть монашку своим собственным ухом. Было бы просто прекрасно Бродить по улицам, размахивая зеленым ножом, И кричать, кричать, пока не замерзнешь. Я не хочу прозябать корневищем в потемках, Которое дрожит и тянется, и дергается во сне, Ползет вниз, в мокрые недра земли, Все впитывая, обо всем думая и обедая каждый день. Зачем мне столько несчастий? Я не хочу больше быть могилой и корнем, Подземельем, мертвецами набитым подвалом, Не хочу леденеть от тоски, умирать от горя.
Я прохожу спокойно, глазастый, обутый в ботинки, Гневный и забывающий про гнев, Прохожу, пересекаю конторы и ортопедические кабинеты. И дворы, где на проволоке болтается просыхающее белье - Рубашки, кальсоны и полотенца, и все они плачут Медленными грязными слезами.
В спортивно-культовом здании напротив моих окон сегодня установили колокола.
Само по себе здание в некотором смысле шедевр современной архитектуры. По виду оно больше напоминает медресе, а не православный храм, и купол располагается не над центральной стеклянной башней, а справа внизу. Колокольня размещается слева. Все это напоминает взятие крестоносцами мечети с последующей переквалификацией.
В здание ведут два входа: один соответственно в храм, а другой в спортивный комплекс Железнодорожной Академии.
Как жаль, что советским деятелям 20-х годов не пришло в голову, что вместо того чтобы сносить храм Христа Спасителя и на этом месте строить бассейн, гораздо легче совместить эти два учреждения.
Я не понимаю какое удовольствие женщины находят в парикмахерских. Нет ничего хуже, чем сидеть битый час как истукан в то время как все посетители и свободные парикмахеры пялятся на твою голову. Точнее на то, что с ней делают.
Вроде что может быть проще чем подстричь отросшие волосы на пару сантиметров. Однако меня потащили мыть голову (которая была вполне чистой))), постоянно спрашивая во время процесса мытья и нанесения бальзама не холодная ли вода. Думаете легко отвечать на глупые вопросы, когда эта самая вода заливается в нос и уши? Однако самый ненавидимый мной вопрос - это "Как давно вы стриглись?" "Зимой, кажется. Еще снег лежал", - ответила я. Очень скоро уяснив, что быстрой стрижкой я не отделаюсь, я доверила свою бедную голову в руки парикмахерши, которая с радостью этим воспользовалась, решив, что без филировки мне, ну никак не обойтись. Мои слабые протесты, что не надо мне никакой укладки, тоже действия не возымели. Меня долго и нудно укладывали при помощи фена и пенки, вытягивая волосы так что того гляди они вырвутся вместе с мясом. Но на этом мои мучения не закончились. Для придания товарного вида меня щедро полили лаком. Какое это непередаваемое ощущение - засыхающий лак на ресницах, лбу и щеках!
Выйдя из парикмахерской, красивая как нетопырь, я в очередной раз пообещала себе, что больше никогда стричься не буду. Если только у соседки.))
Странная все-таки штука жизнь. Живешь и думаешь, что будущее никому неизвестно и окутано мраком таинственности. А потом случаются знаковые события, и ты думаешь "А ведь я это знал и предчувствовал". Всё происходит так словно это книга, которую читал когда-то в детстве, когда значения слов были загадкой, а теперь ты знаешь их значение, но смысл прочитанного уже утерян.
Тофсла и Вифсла раскрыли чемодан и любовались ярким сиянием тёмно-алого камня. Вдруг кусты зашуршали, и на поляне возникло нечто белое и бесформенное. Повеяло холодом.
-Спаслите насла! Морсла, страслая и ужаслая!- завопили они и кинулись прочь, бросив рубин.
-Отлично,- сказал Феанор, снимая белую простыню и выключая вентилятор. - Один Сильмарилл уже есть.
Я во сне увидала, о Боже, такую любовь, что ни разу еще никому на земле не приснилась, лишь с бессмертною жизнью она бы, пожалуй, сравнилась и с поэзией, льющейся в душу без слов.
Миновала зима - но по-прежнему стынула кровь, и еще раз весною зима терпеливо сменилась, я надеялась: летом ко мне постучится любовь, но и осенью я ожиданьем напрасным томилась.
Боже правый, спина моя обнажена, и суровый твой кнут без роптания примет она; словно грешник заклятый, я слышу твой грозный укор:
ведь над жизью моей занимается пламя заката, и в несбывшейся страсти я только одна виновата - за стихами её проглядела, сеньор!
Странно я все-таки устроена. На прошлой неделе меня подставили и даже не скрывали, что это так. А теперь этот человек совершил ошибку и мне его жаль. Из-за этого мне никогда не стать лидером. Слишком много жалости и всепрощения.
В четверг по РТР в 23.35 (время московское) будут показывать "Кундун" Мартина Скорсезе. Тибет, Далай-Лама, китайская революция, суровые горные пейзажи на фоне монументальной музыки Филипа Гласса.
Похоже на ближайшее время я осталась без электронного ящика Попытаюсь разобраться сама, если не удастся буду звонить провайдерам.
Сегодня явно не мой день. Сначала с утра были разборки с банком, потом скандал на работе, теперь еще и это. Может не стоит завтра ехать на пароходе отмечать День Строителя, еще за борт вывалюсь и потону, так как плавать не умею.
Девушка бежит по вверх по огромной мраморной леснице и бросается в объятия молодого человека.
- Наконец-то, Джейн!
- Эдуард, я так рада. Нас никто больше не разлучит, никто. Даже Мэри.
Портрет Марии Тюдор работы Антонио Моро висит на стене, но это всего лишь портрет.
Сон второй
Террористы (парень, девушка и её маленький брат) едут в грузовике, начиненном взрывчаткой. Они постоянно рискуют, придумывают тысячи объяснений для патрулей, встречающихся им на дороге. Наконец они останавливаются на ночь в поселке. Наутро они понимают, что всё не имеет ни малейшего смысла, кроме них самих, и остаются там жить.
Сон третий
Латинская Америка. Повстанцы понимают, что окружены и выхода нет. Только смерть. Раненый организатор восстания говорит молодому парню: "Беги. Зачем тебе умирать? Иди к своей возлюбленной, она ждет тебя." Он пытается возразить, но в конечном итоге убегает. Он бежит по кварталу бедноты, врывается в дом, спрашивая перепуганных жильцов "Где она?". Девушка с возгласом радости бросается ему на шею.
Все три сна напоминают бульварный роман. Меня там не было, я только смотрела.